Эколого-энергетическое рейтинговое агентство Интерфакс-ЭРА представляет данные по энергоемкости, структуре энергопотребления, экологической и энергетической эффективности экономики отраслей и групп экономически однотипных регионов России за период 2000-2011 гг. Источниками данных являются показатели деятельности почти 4000 предприятий, собранные для создания рейтингов фундаментальной эффективности российского бизнеса. В данном обзоре подробно проанализированы ключевые параметры для регионов, специализирующихся на добыче минеральных ресурсов.
Для количественной оценки потребления энергии использованы данные о расходе всех видов топлива, потреблении электрической и тепловой энергии. Для оценки воздействий на окружающую среду выбраны показатели выбросов загрязняющих веществ в атмосферу от стационарных источников и автотранспорта, использования воды, сброса загрязненных сточных вод, образования отходов I-IV классов опасности и площади земель, занятых объектами предприятия. Оценка производства полезной продукции сделана по данным о выручке и объемах производства 4-х важнейших видов продукции или услуг в натуральном выражении.
В группу добывающих регионов включены 17 субъектов Российской Федерации, в которых доля добычи полезных ископаемых в структуре валового регионального продукта 2010 года превышала 12.2%. Общее количество предприятий в этой выборке – 845. Из них к предприятиям недропользования относятся 238.
По всем размерным характеристикам, таким как численность занятого персонала, выручка, потребление энергии и воздействия на среду, предприятия добывающих регионов крупнее и мощнее, чем предприятия в регионах других типов. Наибольший отрыв (196% - почти в 2 раза больше среднего по стране) ожидаемо фиксируется для выручки. А вот по уровню эффективности предприятия этой группы находятся ниже среднего по стране. Экономика добывающих регионов все еще развивается экстенсивно, за счет роста системы, но не увеличения её эффективности.
Производительность труда (выпуск продукции на одного занятого) в регионах, добывающих минеральные ресурсы, выше среднего по стране на 32%. При этом энергетическая эффективность (выпуск продукции на единицу потребленной энергии) и экологическая эффективность (выпуск продукции на каждую единицу воздействий на окружающую среду) существенно ниже средних по экономике России. Если повышенные производительность труда и затраты энергии объяснимы для северных производств (вахтовый персонал и затраты на обогрев), то пониженная экологическая эффективность (почти в 1.5 раза хуже среднероссийской) не имеет объективных оснований. В динамике за 12 лет преобладает рост всех трёх показателей, за исключением кризисного 2009 года. Рост производительности труда от 2000 года к 2011 г. составил более 60%. Экологическая эффективность за тот же период продемонстрировала рост более чем на 30%.
Воздействия на окружающую среду начиная с 2000 г. вплоть до 2005 г., предприятия добывающих регионов практически не увеличивали, в то время как в стране наблюдался заметный рост суммарного воздействия. Ситуация изменилась в период с 2005 по 2007 г., когда добывающие регионы стали показывать рост воздействий. Нефте- и газодобыча, имевшие одинаковую динамику экологических воздействий до 2007 года, далее пошли «разными путями». Воздействие нефтедобычи на среду усилилось и, не реагируя на кризис, к 2011 году подскочило до 125%, что выше, чем у других типов добычи минеральных ресурсов. Газодобыча, наоборот, после 2007 года устойчиво снижала интегральные экологические воздействия, что отчасти связано с сужением контура производственных активов, за которые отчитываются добывающие структуры Газпрома. Влияние на природную среду открытой добычи угля заметно (на 20%) снизилось за 2000-2005 гг. Впоследствии, несмотря на кризисный период, воздействие стало расти, немного притормозив в 2008-2009 гг. В последние два года проявился значительный рост воздействия, почти на 30%. Снижение (примерно на 2-3% в год) воздействий в золотодобыче было более длительным (до 2008 года), но последовавший рост - более стремительным (+33% только за 2010 год). Стабилизация произошла в 2011 г. на высоком уровне, на 20% превышающем показатель 2000 г. В целом недропользование, как самый мощный для добывающих регионов сектор экономики, отличалось устойчивостью тенденции к росту воздействий, но невысокими темпами их повышения. Итоговый рост воздействий зафиксирован также в электрогенерации и в биоресурсном секторе (сельское и лесное хозяйство, рыболовство, пищевая промышленность), который в добывающих регионах развит относительно слабо. В этой тенденции на повышение важен сам факт роста, общий у трех ресурсных секторов. Росту в добывающих отраслях рассматриваемых регионов противостоит общее снижение воздействий в секторах передела, обработки и инфраструктуры (транспорт, связь, коммунальная сфера). Можно резюмировать, что за 12 лет экологическое воздействие в регионах группы добывающих становилось все более специфичным, характерным для сырьевого профиля производства. Экологические последствия такого развития образно называют колониальными.
Энергопотребление предприятий добывающих регионов в сравнении с общероссийской выборкой в 2000-2005 г. имело разную динамику. Общероссийский показатель демонстрировал рост (около 1% в год), в то время как в добывающих регионах фиксировалось небольшое снижение. Пик энергопотребления пришелся на 2006-2007 гг. как в добывающих регионах, так и во всей экономике страны, но в добывающих скачок был очень резким. Уже первая фаза кризиса (2008 г.) гораздо сильнее затронула объем энергопотребления в добывающих регионах (–7%), чем в целом по России (–2.5%). Посткризисный подъем хотя и поднял энергопотребление в добывающих регионах немного выше уровня 2000 г., но пиковый показатель 2007 года достигнут не был. Начиная с 2008 года энергопотребление добывающих регионов меняется синхронно с общим энергопотреблением страны. Можно сказать, что до 2008 года добывающие регионы развивались по своей собственной схеме, в рамках которой была предпринята попытка экстенсивного ускорения в период с 2005 по 2007 годы. Но первый же звонок кризиса заставил экономику недродобычи задышать синхронно с экономикой страны.
Потребление энергии для нефтедобычи стабильно росло вплоть до 2008 г. В период кризиса последовал спад на 20%, но к 2011 г. вновь был восстановлен докризисный уровень, который на 60% выше уровня 2000 г. С поправкой на кризисные нюансы можно говорить о выходе нефтедобычи на «плато» энергопотребления, которое продолжается уже пять лет. Энергопотребление при добыче газа, напротив, падало в период 2000-2008 гг., затем стабилизировалось на уровне –30% от начального. Для этой подотрасли также можно говорить о выходе на «плато» нового уровня энергопотребления. Зеркальность процессов дает основания предполагать «размен» энергетических ресурсов между газодобычей и нефтедобычей, возможный с учетом совмещенного нефте-газового профиля многих компаний (Сургутнефтегаз, Газпром-Газпромнефть).
В шахтной добыче угля энергопотребление стабильно возрастало (в кризисный период лишь замедлился рост) и, в итоге, в полтора раза превысило уровень 2000 г. Для угольных разрезов характерна почти такая же динамика энергопотребления, но в 2009 г. отмечалось небольшое падение. В результате потребление энергии в открытой разработке угля превысило уровень 2000 г. на 70%. После 2009 года темп роста энергопотребления в карьерной добыче угля уже существенно превышал темпы для шахт.
При добыче золота энергопотребление находилось на уровне 2000 года долгих 8 лет. Рост обозначился в 2009, а в 2010 развернулся в полную силу. К 2011 году золотодобыча выдала более чем двукратный рост энергопотребления.
Наиболее стабильным было энергопотребление при добыче руд, алмазов и химического сырья. Слабый рост до 2005 г. сменился незначительным падением до 2009, затем - снова рост, и стабилизация на уровне, совпадающем с уровнем 2000 г.
Сравнение потребления компонентов энергии на предприятиях добывающих регионов России с картиной, средней по стране, показывает, что потребление топлива лишь незначительно выше среднероссийского (на 18%), удельное потребление тепловой энергии вообще практически равно среднему для предприятий страны, а вот потребление электроэнергии более чем в полтора раза превышает этот средний уровень. На предприятиях добывающих регионов уровень использования моторного топлива (фактически собственного автотранспортного парка) в 2.3 раза больше среднего по России.
На фоне относительно стабильного уровня общего потребления энергии расход электроэнергии демонстрирует стабильный рост, достигавший почти 5% годовых: докризисный уровень показателя, после небольшого спада, в итоге был превышен на 40% к уровню 2000 г. Использование моторного топлива менялось в интервале 90-100% (половину срока медленно падало, вторую половину – восстанавливалось). Расход тепловой энергии до 2009 года равномерно снижался практически одинаковыми темпами (–3.5% в год) - до 2005 года в добывающих регионах шла оптимизация использования производственных площадок (зданий, корпусов, мастерских), проявившаяся в опережающем сокращении доли тепла в общем энергопотреблении (–5% в год). Этот процесс продолжился и после 2005 года, но шел уже существенно более низкими темпами (–1% в год).
Рост доли электроэнергии в общеэнергетических затратах до 2005 года также шел высокими, но, все же, меньшими темпами (+2% в год). В кризис доля электропотребления чуть сократилась, но к 2011 году рост восстановился, и общий темп для второй половины периода составил +1% в год.
За анализируемый период расход моторного топлива наиболее резко вырос в шахтной добыче угля, при добыче золота и при добыче нефти. Для угольных шахт рост расхода моторного топлива не остановил даже кризисный период. На предприятиях нефтедобычи положительный тренд прерывался падением в 2008-2009 гг., после которого рост восстановился. Для золотодобычи финансовый кризис означал рост спроса на золото и активизацию всей деятельности, включая её транспортно-логистическую компоненту. Потребление моторного топлива в этот момент даже увеличило темпы роста. Все три подотрасли показали в итоге близкий результат - прирост потребления моторного топлива на 75-80% к уровню 2000 г. Для добычи угля открытым способом, равно как и для разработки рудных и алмазных карьеров, динамики потребления моторного топлива очень похожи. В обоих случаях слабый рост до 2005 г. сменяется небольшим падением к 2009 г. Затем тренд для добычи руд, алмазов, химсырья показывает неравномерный рост. Для угольных разрезов показатель колеблется вокруг отметки, на 15% превышающей уровень 2000 г. Динамика потребления моторного топлива при добыче газа очень консервативна. Показатель практически неизменен на уровне, на 5-8% превышающем уровень 2000 г.
Большинство подотраслей добычи минерального сырья (кроме добычи газа) в рассматриваемый период физически сокращали долю внешнего тепла в энергообеспечении предприятий, причем этот процесс имел характер общей тенденции за все время мониторинга. Лишь в подотраслях, завязанных на карьерные разработки (открытая добыча угля и добыча руд, алмазов и химсырья), в острую фазу кризиса произошел некоторый возврат к объемам потребляемого тепла. Возможно, это был социально обусловленный процесс, поскольку уже с 2010 года возобновилось снижение доли потребляемой тепловой энергии. Сокращение роли внешнего тепла в энергоснабжении предприятий является абсолютно общим явлением последних лет не только в сфере использования минеральных ресурсов, но и во всех остальных сегментах экономики добывающих регионов.
На фоне низкого уровня потребления электричества при разработке угольных разрезов его доля в энергообеспечении до 2005 г. быстро росла (более 5% в год). Потом сокращение работ на карьерах (и значительных затрат автотоплива) совпало с сохранением деятельности в производственных помещениях. Когда же произошло резкое увеличение масштабов добычи и, соответственно, энергопотребления, показатель доли электроэнергии упал ниже отметки 2000 года.
Рост в 1.2 раза доли электроэнергии отмечен для добычи руд, алмазов, химсырья и нефтедобычи. Показатели в газодобыче чуть ниже (1.13 за 12 лет). Начальный рост доли электроэнергии при эксплуатации угольных шахт до 2005 г. был небольшим (на 1% в год), но, после серии колебаний, общий темп роста электрификации шахт за 12 лет оказался самым высоким среди видов добычи минерального сырья.
Бурные процессы в добыче золота, запущенные феноменальным спросом на этот металл, имели своим последствием снижение доли электричества в производстве. До кризиса роль электропотребляющего оборудования в этом виде деятельности выросла на +25% к уровню 2000 года. Скачок спроса вернул в подотрасль работы на низкотехнологичном оборудовании. Однако, в итоге за 12 лет, доля работ с использованием электрифицированного оборудования выросла на +9%. В целом, профильный для добывающих регионов сектор недропользования электрифицировался темпами +1.4% в год. Быстрее шла модернизация оборудования лишь в секторе инфраструктуры (+2.2%). Но, если учесть, что существенная часть инфраструктуры добывающих регионов задействована на транспортировку добытого сырья, в т.ч. трубопроводную, то можно говорить о «локомотивной» роли недропользования для перехода к электропотребляющему оборудованию.
Использование энергии на цели, не связанные с основным производством предприятиями добывающих регионов, снижалось во всех секторах экономики добывающих регионов. Характерно, что наиболее «резво взявшие со старта» в 2000 году сектора – обрабатывающий, электрогенерирующий и инфраструктурный – уже после 2005 года дали «обратный ход». Видимо, проблемы взаимоотношений предприятий и снабжаемых ими объектов были настолько острыми, что дешевле было хотя бы частично вернуться к прежнему типу взаимоотношений. Тем не менее, все три подотрасли, уже после острой фазы кризиса, вернулись к сокращению социальных обременений в виде непроизводственного использования энергии.
Интегральная эколого-энергетическая эффективность практически всех видов добычи минерального сырья была на 30-40% ниже показателей других секторов экономики в этих же регионах. Только добыча руд, алмазов и химического сырья работает на уровне средней региональной эффективности. Феномен сырьевой экономики заставляет регионы, имеющие сырьевой ресурс, заниматься его извлечением, несмотря на то, что эффективность недропользования существенно ниже эффективности других видов деятельности. Ни обработка, ни передел того же минерального сырья, не развиваются, хотя они фундаментально эффективней простой добычи! Экономика региона работает в ущерб себе на потребу федерального бюджета и мирового экспорта. Для динамики эко-энергетической эффективности недропользования, кроме нефтедобычи, общим был спад во время наиболее острой фазы кризиса. Видимо, предприятия нефтедобычи меньше других подотраслей несли груз обязательств по сохранению неэффективных производств и поддержке социальных объектов. Худший итоговый результат – снижение эко-энергетической эффективности на –12% за 12 лет - зарегистрирован для угольных шахт. При колебаниях эффективности каждый следующий максимум был ниже предыдущего, а минимумы хоть не намного, но становились глубже. Похоже, что шахтная добыча «выдыхается» и, шаг за шагом, теряет эффективность.
Технологическая эффективность оборудования глубже всего снизилась на угольных шахтах, которые имеют худшую динамику и по показателю эко-энергетической эффективности. По всем статьям этот вид деятельности находится в упадке, из которого может и не выбраться. Нулевые итоги двенадцати лет отмечены для уровня технологической эффективности оборудования в нефтедобыче и в добыче руд, алмазов, химического сырья. Нефтяники в первую половину срока достигли повышения качества работы оборудования (+17% к 2000 году), а потом его растеряли. Технология добычи никеля и алмазов так и не изменялась принципиально весь период, подъемы эффективности (до +9%) были неустойчивыми, и нулевой итог 2011 года – закономерным. Качественное улучшение технологичности оборудования произошло в открытой добыче угля и в золотодобыче. Прирост технологической эффективности этих подотраслей еще в середине рассматриваемого периода достиг +20%, а после кризиса повысился уже до +30%.
Общий анализ факторов развития отдельных подотраслей показывает, что в такой старой и сложной подотрасли, как шахтная добыча угля, подъемы производства могут опираться только на техническую модернизацию. Интенсификация или только управленческие меры здесь не дают устойчивого результата. В нефтедобыче снижение эффективности производства во вторую половину периода обнажило управленческое паразитирование на итогах первоначально проведенных модернизаций. Рост производства затормозился, а спустя несколько лет обозначился и спад в технологической сфере. Лишь в разгар экономического кризиса нефтяники подтянули интенсификацию, сократив удельные затраты энергии и ресурсов. Рост продукции в этой подотрасли после кризиса был существенно меньше (по +10%), а уровень технологической эффективности оборудования скатился к показателям 2000 года: старение и износ в северных условиях сделали свою разрушительную работу Для устойчивого развития нефтяникам нужен новый цикл технологического обновления.
На угольных разрезах еще накануне кризиса (2008) одновременно с обновлением оборудования оптимизировали управление, ресурсные потоки и логистику. В результате угольщики не только сохранили достигнутый уровень эффективности оборудования, но и вышли после кризиса на самый бурный в недропользовании рост продукции (два года по +50%).
Самой консервативной по эко-энергетической эффективности долго была добыча золота. Только в 2008 году эффективность производства золота стала снижаться, достигнув к 2010 г. уровня в 90% от показателя 2000 г. Золотодобыча закончила 12 лет развития с нулевым приростом эффективности производства продукции. Поддержание объемов производства золота опирается на рост технологического уровня оборудования. С середины анализируемого периода объемы добычи минерального сырья в целом и общая эффективность производства находилась в зависимости от изменений эффективности оборудования.
Анализ особенностей распределения предприятий добывающих регионов по эффективности в разные годы обнаружил структурный сдвиг, характерный для снижения устойчивости системы. Этот сдвиг в кризисные годы не привел к системной трансформации, и после окончательного снятия кризисного стресса распределение вернулось к устойчивой форме. Однако, факт структурной реакции на кризис позволяет оценить экономику добывающих регионов как ограниченно устойчивую. То, что ей удалось сохраниться в период кризиса, не должно успокаивать. Более серьезное по масштабам, длительности или более специфичное воздействие потенциально может привести к смене сложившейся здесь системы. Структура технологического комплекса предприятий добывающих регионов является достаточно консервативной – распределение предприятий по технологической эффективности не изменил даже кризис. Сырьевые регионы остались сырьевыми…. и будут ими, пока сложившаяся система существует!